— Интересно, — согласился Шелагин.

Тем временем артефакт окончательно очистил скелет от земли, дядя засуетился над ним, делая контрольные проверки на магический фон и опасность.

— Потрясающе, — сказал Шелагин. — Столько лет прошло, а скелет как будто только из магазина.

— Настоящая вещь Древних, — с гордостью согласился дядя. — Одна из тех, что можно использовать сразу после извлечения из земли.

— Чтобы стращать нерадивых работников, — предложил Шелагин, которому мой вариант, похоже, пришелся по вкусу. — Пожалуй, я заберу его сразу, если вам не нужны какие-то дополнительные исследования.

— С моим набором артефактов много не наисследуешь, — мрачно сказал дядя, которому, скелет понравился не меньше, чем Шелагину. — Если бы вы разрешили Гильдии провести дополнительное исследование культурного наследия Древних, аналогичного которому раньше ничего не находилось, было бы прекрасно.

— Если исследования будут проходить на моей территории и не слишком часто, то почему бы и нет? — ответил Шелагин. — Но я к вам подошел по другому поводу. Мне показалось, Илье не хватает партнера для тренировки. Честно говоря, мне тоже, поэтому я хотел предложить провести парочку совместных.

Предложение было заманчивым, поскольку Шелагин славился своим владением холодным оружием. И не только славился: я своими глазами видел его в деле.

— У меня тренировочного комплекта нет, только боевой вариант, — предупредил я сразу.

— Можно взять у дружинников тренировочный комплект или съездить на Полигон, — предложил Шелагин, одновременно давая понять, что он в курсе наших вчерашних перемещений.

Ни дня без присмотра, короче. Не удивлюсь, если окажется, что и разговоры наши прослушивают, но я там не сказал ничего такого, из чего следовало, что я подслушивал разговоры, мне не предназначенные. Нелюбовь Грекова ко мне видна невооруженным глазом. Что ж, теперь она хотя бы имеет объяснение, хотя и странно, что вина отца перекладывается на сына, который по молодости лет о тех делах вообще ничего не знал.

Глава 20

Тогда, на дороге, мне показалось, что Шелагин двигается куда быстрее и уверенней меня, но сейчас мы сражались с ним почти на равных. До Полигона мы не добрались, поэтому магию не использовали, а оружие было тренировочным, затупленным, и можно было не бояться, что я серьезно поврежу противника.

Не знаю, как Шелагин, а я получал от схватки удовольствие, сравнимое с тем, что давал Полигон, когда в нем подбирались максимально сильные и неудобные противники. Шелагин моего опыта не имел, у него был свой, и куда больше моего. Еще месяц назад я бы сказал, что как боец он будет меня классом повыше.

Но сейчас я почувствовал, что разница не столь велика. То ли я тогда Шелагина переоценил, что было странно с моим опытом схваток и наблюдения за ними, то ли дали себя знать занятия на Полигоне. А может, свою роль сыграл модуль по фехтованию, знания из которого всплывали в самый неожиданный момент.

А еще я обнаружил, что мне помогает целительство, которое тут же запускало излечение после любой, даже самой мелкой травмы. Поэтому я даже находился в более привилегированном положении, чем мой противник, который такого бонуса не имел. Поневоле в голову начали приходить мысли, что для бойца прокачанное целительство почти так же полезно, как и правильно поставленная техника: вон, и повреждения залечиваются, и дыхание не сбивается, и даже усталость не накапливается — со всем справляется регенерация, которая даже не максимального уровня. И даже с Песцом умудряюсь беседовать во время боя.

«Не обольщайся. Регенерации хватает, потому что ты пока ни ускорение, ни разгон не используешь. Начнешь — и будешь выжимать из себя все».

И все же несмотря на мои преимущества, победителем из этой схватки вышел не я. Опыта не хватило — подловил меня Шелагин, обозначив смертельный удар, на чем бой и завершился.

— Достойно дерешься, — сказал княжич. — Кто твой тренер?

— Власов, — ответил я. — То есть был Власов, когда я жил в Горинске. Здесь пока я никуда не пристроился. Возможно, пойду в группу при академии.

— Алхимической? — Шелагин скривился так, как будто я ему дал попробовать какого-то на редкость неприятного декокта. — Там так себе школа.

— У меня и своя неплохая. А туда можно ходить, чтобы поддерживать себя в форме.

— Нельзя поддерживать себя в форме, дерясь с заведомо более слабым противником.

— Я еще тренируюсь… — «На полигоне» чуть было не ляпнул, но успел вовремя остановиться и продолжил нейтрально: — сам.

На полигоне отрабатывали магические атаки. Можно было провести и фехтовальный поединок боевым оружием, поскольку местные артефакты закрывали риски полностью. А вот чтобы фехтовать самому с собой, полигон не требовался, если не знать его особенностей. Знал ли о них Шелагин? Я бы не стал отвечать с полной определенностью — все-таки Полигоны принадлежат княжеским фамилиям, могли за столько лет хотя бы случайно обнаружить.

— Я заметил, что у тебя есть приемы, резко отличающиеся от школы Власова.

— Мне нравится изучать разные техники.

— Я таких раньше не видел. Откуда они?

Вроде Шелагин и доброжелательно смотрит, но расспросы его мне нравились чем дальше, тем меньше.

— Я изучаю очень много разных материалов по фехтованию. Иногда пытаюсь комбинировать разные школы.

Последнее было правдой и очень не нравилось Власову, который считал, что тем самым я распыляюсь.

— И разные техники. Я заметил еще тогда, когда ты разбирался с Пучеглазом. Грамотно разбирался. Раньше доводилось с ним биться?

Насколько я понимал, это был завуалированный вопрос, ходил ли я на Изнанку.

— Это был первый пучеглаз, которого мне довелось видеть вживую. Точнее, не совсем вживую… Это же было заклинание, — как можно наивнее ответил я. — Но все равно он мне показался довольно опасным.

— А вживую хотелось бы встретиться?

— Конечно, — ответил я.

Причин для этого было предостаточно: это и возможность добавить еще одну тварь в служении душ, и ингредиенты с самого пучеглаза, которые использовались и в алхимии, и в кулинарии, и в кожевничестве. Так, при чем тут кожевничество? У меня же его нет. Я возмущенно посмотрел внутрь себя на Песца. Тот принял вид невозмутимо-невинный, как будто не он подсовывал мне мысли об очередной профессии.

«Что такое, Илья?»

«Кожевничество».

«Очень, очень полезный навык. Ты даже не представляешь насколько. Вот появится у тебя знания по алхимии второго уровня и умение выделывать кожу тварей Изнанки. А дальше-то что?»

Разговор пришлось оставить незаконченным, потому что беседовать одновременно с Шелагиным и с Песцом было затруднительно. И тот, и другой так и норовили использовать оговорку в свою пользу. Но Песец от меня хотя бы зависел, поэтому не в его интересах делать мне гадость, а вот от Шелагина зависел уже я.

— Возможно, твое желание исполнится, — сказал тем временем Шелагин. — Спасибо за тренировку.

Я счел это намеком на то, что пора прощаться, чем и воспользовался

— Вам спасибо, Александр Павлович. До свидания.

Отошел я не так далеко, в надежде опять подслушать чего-нибудь полезного. И даже на Песца шикнул, когда он мне начал объяснять преимущества развития нового навыка. Предчувствия меня не обманули: действительно речь пошла обо мне.

— Он знает больше, чем говорит, — убежденно сказал Шелагин.

— Я тебе об этом и твержу, — пробурчал Греков. — Нужно брать его в оборот и раскручивать.

— На основании чего, Леш? Эти Песцовы не делают ничего противоправного.

— Если не считать торговли алхимией…

— На это я сам, считай, дал добро, обменяв разрешение на их участие в раскопках.

— Саш, было бы желание, а прижать за что-то всегда можно.

— В том-то и дело, что желания у меня нет. Мне вообще эта ситуация кажется на редкость неправильной и гадкой. Настолько, что я чувствую себя перед Ильей виноватым.